В лѣто 6410. Леонъ царь ная угры на блъгары. Угри же, нашедше, всю землю Блъгарскую пленоваху. Симеон же, увѣдѣвь, с болгары на угры възвратися, и угри противу сташа и побѣдишя блъгары, едва Симеонъ в Бересть убѣжа.

В лѣто 6527 [1019]. Приде Святоплък с печенегы в силѣ тяжцѣ, Ярослав събра множество вои. И взыде противу ему на Лто Ярослав и ста на мѣстѣ, идеже убишя Бориса, въздѣв руце на небо и рече: Кровь брата моего въпиет к тебѣ, Владыко, мсти от крове праведнаго сего, якоже мстилъ еси кровь Авелеву, положив на Каинѣ стенание и трясание; тако и положи на сем. Помолився, и рече: Брата моя, аще тѣлом отшла еста отсюду, но молитвою помозита ми на противнаго сего убиицу и гордаго. И се ему рекшу, поидошя противу собѣ, и покрышя Ледское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, аковаже не бывала в Руси; за рукы емлющеся сѣчаху, и зступишася трижды, и по удолью крови текущи, мнози вѣрнии видяху ангели, помагающе Ярославу. И к вечеру одолѣ Ярослав, а Святоплъкъ бѣжа. О Святополчи пропадении. И бѣжащу ему тогда, нападе на нь страх, разслабѣшя кости его, не можаше сидѣти, несяхут и на носилех; и принесоша и к Берестию, бѣгающе с ним; он же глаголаше: Побѣгнете со мною, женуть по насъ. Отроци же его отсылаху противу, еда кто женет по немъ, и не бѣ никогоже вслѣд гонящаго, и бѣжаху с ним. Он же лежав в немощи, и въсхопився глаголаше: О се женут, оно женут, побѣгнитеѣ. И не можаше тръпѣти на едином мѣстѣ, и пробѣже Лядскую землю, гоним Божиим гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи ляхы и чехы и ту испроверже злѣ живот свои. Егоже по правдѣ, яко неправедну суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приашя мукы окааннаго; показавше явѣ посланаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно въгна, и по смерти немилостивно мучимь есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могила его в пустыни и до сего дни, исходит же от нея смрад зол. Се же Богъ показа на наказание княземъ рускимь, да аще сице створят, се слышавше, ту же казнь приимуть, но и болши сеа, понеже вѣдуще се бывшее створит такоже зло убииство. Седмь бо мстии приа Каинъ, убивъ Авеля, а Ламех седмьдесят; понеже бѣ Каинъ не вѣдыи мщения приатъ от Бога, а Ламех, вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство. Рече бо Ламех къ своима женама: Мужа убих въ вред мнѣ, а уножу въ язву мнѣ; тѣм же, рече, 70 мстии на мнѣ, понеже, рече, вѣдая, створих. Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя собѣ женѣ ею; сеи же Святоплъкъ новыи Ламех, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣаниа, иже изби братию свою, сыны Гедеоновы, тако и сии бысть. И Ярослав же сѣде в Киевѣ, утеръ пота с дружиною своею, показав побѣду и труд велик по брату своею.

В лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкъ с печенѣгы въ силѣ тяжцѣ, и Ярославъ вои множество собра, и взыде противу ему на Лто Ярославъ, и ста на мѣстѣ, идеже убиша Бориса, и въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Кровь брата моего въпиеть к тебѣ, владыко! Мьсти от крови праведнаго, яко же мьстилъ еси кровь Авелеву, положивъ на Каинѣ стенание и трясение. Тако положи и на семь». Помолився и рече: «Братья моя! Аще тѣломъ отшла еста отсюду, но молитвою помозѣте ми на противнаго сего убиицю и гордаго». И се ему рекшу, поидоша противу себе и покрыша Лятьское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, яко же не бывала такова в Руси, и за рукы емлюще, сѣцаахуся, и съступашася 3-жщи, и по удолиямъ крови течащи, и мнози вѣрнии видяаху аггелы, помагающе Ярославу, и къ вечеру одолѣ Ярославъ, а Святополкъ бѣжа. И бѣжащу ему, нападе на нихъ страхъ, и раслабишася кости его, не можааше сидѣти, носяхуть и на носилѣхъ, и принесоша и къ Берестию, бѣгающе с нимъ. Он же имъ глаголаше: «Побѣгнете со мною, женуть по нас». Отроци же его всылаахуть противу, егда кто женеть по немъ, и не бѣ никого же въслѣдъ гонящаго. И бѣжааху с нимъ, он же, лежавъ в немощи и въсхапився, глаголаше: «О се женуть! И поженете, и побѣгните!». И не можааху терпѣти на единомъ мѣстѣ, и пробѣже Лятьскую землю, гонимъ божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи чахи и ляхи, ту изпроверже злѣ животъ свои. Его же и по правдѣ, яко неправедну, суду нашедшу на нь, по ошествии сего свѣта прияша мукы, окаяннаго показавше явѣ, посланная на нь пагубная рана въ смерть немилостивно въгна. И по смерти немилостивно мучимъ есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могыла его в пустыни до сего дни, исходить же из нея смрадъ золъ, еже богъ показа на показание княземъ рускымъ, да аще сице створять, се слышавше, ту же казнь приимуть и болши сия, но понеже, вѣдуще се бывшее, створять тако же зло убииство. 7-мь бо мьсти приимъ Каинъ, уби Авеля, а Ламехъ 70. Понеже бо Каинъ не вѣдыи мщения прияти от бога, а Ламехъ вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство, рече бо Ламехъ къ своима женама: «Мужа убихъ въ вредъ мнѣ, а юношу въ язву мнѣ. Тѣм же, — рече — 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, — рече, — вѣдая створихъ». Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя себѣ женѣ ею. Сеи же Святополкъ, новыи Ламехъ, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣяния, им же изби братью свою, сыны Гедеоновы, тако си и бысть. Ярославъ же сѣде в Киевѣ, утеръ поту съ дружиною своею. И оттоле крамола преста въ Рускои земли, и Ярославъ прия власть всея Рускыя земля.

Бои третии Ярославу съ Святополкомъ. Въ лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкь съ Печенѣгы въ силѣ тяжцѣ на Ярослава; Ярославъ же събра воа многы купно съ наатыми его варягы, и изыиде противу его на Алто, и ста Ярославъ на мѣстѣ, идеже убиень бысть Борисъ; и въздѣвь руцѣ на небо, и помолися, рече: «Кровь брата моего въпиетъ къ тебѣ, Владыко! Мъсти отъ крови праведнаго, якоже мъстилъ еси кровь Авелеву, положивь на Каинѣ стенание и трясение; тако положи и на семъ окааннѣмъ братоубиици». И помолився, и рече: «Братиа моа! Аще еста тѣломъ отшла отсюду, но молитвою помозѣта ми на противнаго сего и гордаго убиицу». И се ему рекшу, поидоша противу себе, и покрыша Летьское поле обои отъ множества вои. И бысть сѣча зла, якоже не бывала такова въ Руси, и за рукы емлюще сѣчаахуся, и по удолиемь кровь ручиемъ течаше яко въ время дождевное, и съступишася трижды, и мнози вѣрнии видѣша аггелы, помагающа Ярославу; и обьмръкше биющеся, бѣ бо туча велика, и громъ изъ неа многь, и млъниа часто блистающи, и еликоже млъниа освѣщаваше, блищахуся оружиа въ рукахъ ихъ; и едва въ глубокь вечерь одолѣ Ярославь, а Святополкь побѣже. И бѣжащу ему, нападе на нь бѣсь, и вложи въ сердце его страхъ, и разслабѣша кости его, и не можааше на кони сидѣти, носяху его на носилѣхъ; и принесоша его къ Берестию, бѣгающе съ нимь, онъ же, гонимъ гнѣвомь Божиимь, глаголаше: «Побѣгните сь мною, женуть по насъ». Отроци же его всилахуть противу: «Егда кто женеть по немь? и не бѣ никогоже гонящаго, ни женущаго по немъ, и бѣжаху съ нимъ; онъ же лежа вь немощи, и въсхапився глаголаше: «охъ, се женутъ по насъ, побѣгните». И пробѣже Лятскую землю, гонимъ Божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже въ пустыню межи Ческую землю и Ляхы, ту испроврьже злѣ животъ свои: спаде съ носилъ. Егоже и по правдѣ, яко неправедна, суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приаша мукы окааннаго Святополка: показаша явѣ посланнаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно вогна, и по смерти немилостивно мучимъ есть, связань вь днѣ аду. Есть же могыла его и до сего дне въ пустыни, исходитъ изъ неа смрадъ золь. Се же Богь показа на показание княземъ русскымь, да аще сице сътворятъ, ее слышавше, туже казнь приимутъ; но и болша сиа, понеже вѣдуще се бывшее сътворятъ такоже злое убииство. 7 бо мстии приемъ Каинь, убивъ Авеля, а Ламехъ 70; понеже бо Каинь не вѣдыи мьщениа приати отъ Бога, а Ламехъ, вѣдыи казнь, бывшую на прародителехъ его, сътвори убииство. Рече бо Ламехь къ своима женама: мужа убихъ въ язву мнѣ, и уношу въ вредъ мнѣ; тѣмже, рече, 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, рече, вѣдаа сътворихъ. Сеи Ламехь уби два брата Енохова, поа себѣ женѣ еа; сеи же Святополкь, новои Авимелехь. иже ся бѣ родиль отъ прелюбодѣаня, якоже и Авимелехь, иже изби 70 братии своа, сыны Гедеоновы, послѣди же самого жена з города полужерновомъ уби; тако и сии бысть окаанныи Святополкь, емуже обою сею горши мука бысть. Ярославъ же сѣде въ Киевѣ, утръ поту съ дружиною своею, показаа побѣду и трудъ великь по брату своею, и оттолѣ крамола преста въ Рускую землю, и Ярославь приа власть всея Рускыа земля.

В лѣто 6530 [1022]. Прииде Ярослав к Берестию. В си же времена Мстиславу сущу Тмуторокани, поиде на касогы. Слышав же се князь Касожскыи Редедя, изыде противу ему, и ставшема обѣма полкома противу собѣ, и рече Редедя къ Мстиславу: Что ради губивѣ дружину межи собою, но снидевѣ ся сама бороти; да аще одолѣеши ты, то възми имѣние мое, и жену мою, и дѣти мои; аще ли язъ одолѣю, то възму твое всеѣ. И рече Мстислав: Тако буди. И рече Редедя к Мстиславу: Не оружием бо ся боревѣ, но борбою. И снястася бороти крѣпко, и борющимася има, и нача изнемагати Мстислав, бѣ бо великь и силенъ Редедя. И рече Мстислав: «О пречистаа Богородице, помози ми, аще бо одолѣю сего, съзижу церковь в имя твоеѣ». И се рек, удари имь о землю, и вынзе нож зарѣза Редедю; и шед в землю его, взя все имѣние, и жену его, и дѣти, и дань възложи на касогы. И пришед Тмутороканю, заложи церковь пресвятыа Богородиця и създа ю, яже стоит и до сего дне.

В лѣто 6530 [1022]. Прииде великии князь Ярославъ к Берестию. В си же времена сущу Мьстиславу Тмуторокани, поиде на косогы. Слышавъ же се, князь касожескы Редедя изыде противу ему. И ставшима обѣма полкома противу себѣ, и рече Редедя къ Мьстиславу: «Что ради губивѣ люди межи собою? Но снидевѣ ся борати. Да аще ты одолѣеши, възми имѣние мое и княгиню мою, и дѣти моя, аще ли язъ одолѣю, то възму твое все». И рече Мьстиславъ: «Тако буди». И рече Редедя къ Мьстиславу: «Не оружием бо ся боревѣ, но борбою». И снястася бороти крѣпко, и борющимася има, и нача изнемогати Мьстиславъ: «О пресвятая богородица. Помози ми! Аще бо одолѣю сему, созижу церковь въ имя твое». И се рекъ, удари имъ о землю и выня ножь, и зарѣза Редедю, и шедъ в землю его, и взя все имѣние его и жену его, и дѣти, и дань положи на нихъ. И пришедшю Тмутороканю, и заложи церковь Святую Богородицю, и созда ю, яже стоить и до сего дни.

О Редедѣ. Въ лѣто 6530 [1022]. Прииде великии князь Ярославъ кь Берестию. Въ си же времена брату его князю Мьстиславу Владимеровичу сущу Тмутороканю, и поиде на касогы. Слышавъ же князь Касожскыи, именемъ Редедя, изыиде противу ему, и ставшима обѣма полкома противъ себе, и рече Редедя кь Мстиславу: «Что ради губити намъ люди межи себя? Но снидемся сами боротися; да аще ты одолѣеши мнѣ, то възми имѣние мое, и княгыню мою и дѣти моа; аще ли азъ одолѣю, то възму твое все». И рече Мстиславъ: «Тако буди». И рече Редедя къ Мьстиславу: «Не оружиемъ бо ся боревѣ, но борбою». И сняста ся бороти крѣпко; борущима же ся има, нача изнемогати Мстиславь, Редедя же начаша одолѣвати ему, бѣ бо великь и силень; Мъстиславъ же начатъ молитися пресвятѣи Богородици, и рече: «О пресвятаа Богородице! Помози ми; аще бо одолѣю сему, съзижду церковь вь имя твое». И се рекь, удари имъ о землю, и выня ножъ зарѣза Редедю; и шедь въ землю его, и взя имѣние его, и жену его и дѣти его, и дань положи на нихь. И пришедшу ему Тмутороканю, исполни обѣть свои, заложи церковь святыа Богородица, и сьзда ю, иже стоить и до сего дне.

В лѣто 6605 [1097]. Приидоша Святополкъ и Владимеръ, и Давыдъ Игоревичь, и Василко Ростиславичь, и Давыдъ Святославичь, и братъ его Олегъ, и сняшася у Любча на устроение мира, и глаголаше къ себѣ, ркуще: «Почто губимъ землю Рускую, сами на ся котору дѣюще? А половци землю нашу несуть разно и ради суть, еже межи нами рать. Да нынѣ отселе имемся по единъ умъ и по едино сердце и блюдемъ землю Рускую. Кождо да держить оттчину свою: Святополкъ Киевъ, Изяславъ, Володимерь Всеволожь, Давыдъ и Олегъ, и Ярославъ, Святославъ, а имъ же раздавалъ Всеволодъ грады, Давыду Володимеръ, Ростиславичема: Перемышль Володареви и Василкови Теребовль. И на томъ целоваша кресть: "Да аще отселе кто на кого будеть, то на того будемъ вси и крестъ честныи, и вся земля Руская». И целовавше, поидоша въсвояси. И прииде Святополкъ съ Давыдомъ къ Киеву, и ради бывше людие вси, но токмо дияволъ печален бяше о любви ихъ. И влѣзе сатана нѣкоторым мужемъ, и почаша глаголати къ Давыдови Игоревичи, ркуще тако: «Яко Владимеръ есть сложился с Василкомъ на Святополка и на тя». Давыдъ же, вѣруя лживымъ словесемъ, нача глаголати на Василка, глаголя: «Кто есть убилъ брата твоего Ярополка, а нынѣ мыслить на мя и на тя, и сложился есть с Володимеромъ? Да промышляи о своеи головѣ!» Святополкъ же смятеся умомъ, рече: «Егда есть се правда ли будеть или лжа?» И рече Святополкъ къ Давыдови: «Да аще право глаголеши, Богъ ти буди послухъ. Аще ли завистию молвиши, да Богъ будеть за тѣмъ!» Святополкъ же сжалися по братѣ своемъ и о себѣ помышляти нача, егда се право будет, и я вѣру Давыдови, и прельсти Давыдъ Святополка, начаста думати о Василкѣ, а Василко сего не вѣдааше, ни Володимеръ. И нача Давыдъ глаголаати: «Аще не имѣве Василка, то ни тебѣ княжения в Киевѣ, ни мнѣ в Володимерѣ». И послуша его Святополкъ. И прииде Василько, перевезеся на Выдобычь, и иде поклонитися святому Михаилу в монастырь, и ужина ту, а товары своя на Рудици постави. Вечеру же бывшу, присла Святополкъ, рече къ Василку: «Не ходи от именинъ моихъ». Василко же не хотѣ: «Не могу ждати, брате, егда будеть рать на дому». И присла к нему Давыдъ: «Не ходи, брате, не ослушаися брата стареишаго». И не хотѣ Василко ждати именинъ Святополчих. И рече Давыдъ Святополку: «Видиши ли? Не слушаетъ тебе, а ходя подъ твоею рукою. Аще ти отъидеть въ свою землю, и ты узриши, что ти не заиметь ли городовъ твоихъ, да помянеши мене. Но призови его к себе и ими его, и даи же мнѣ». И послуша его Святополкъ и посла по Василка, глаголя: «Аще не хощеши ждати именинъ, да прииди ко мнѣ, целуеши мя и посидимъ вси съ Давыдомъ». Василко же обѣщася приити, неведыи на себе льсти. Василько же, всѣд на конь, поѣха, устрете и Василка дѣцькы его и поведа ему, глаголя: «Не ходи, княже, хотять тебе убити». И рече Василко в себе: «Межи нами крестъ. Не иму сему вѣры, и воля Господня да будеть». И приѣде Василко на дворъ Святополчь. И срѣтоша и Давыдъ, и потом Святополкъ, и сѣдоша. И нача Святополкъ глаголаати: «Буди, брате, до именинъ». И рече Василко: «Нелзѣ ми остати, уже есмь и товары отпустилъ прочь». Давыдъ же сѣдяаше, а жестоко сердце имяаше, аки нѣмъ сѣдяаше. И рече Святополкъ: «Завтракаи, брате». Он же обѣщася: «Воля твоя да будеть». И Святополкъ и Давыдъ идоста вонъ, и повелѣста Василка сковати въ двои желѣза, и устроиша сторожи. И заутра Святополкъ созва боляре свои и кияны, и поведа имъ, еже ему глаголалъ Давыдъ на Василька: «Брата ти уби и на тя свѣщася со Владимеромъ, хощеть тя убити и грады твоя заяти». И рѣша людие: «Тебѣ, княже, достоить блюсти своея главы. Да аще право будеть молвилъ Давыдъ, да прииметь Василко казнь. Аще ли неправду будеть глаголалъ Давыдъ, да прииметь от Бога и отвѣщаеть предъ Богомъ». И начаша глаголати игумени честнии и попи Святополку: «Не истинна се есть на Василка, но лжа». Давыдъ, увѣдавъ, нача Святополка поущати на ослепление Василка: «Аще сего пустиши, то ни тебѣ княжити, ни мнѣ». А Святополкъ же хотяаше пустити Василка, но Давыдъ же не хотяаше, блюдеся Василка. И ведоша Василка ис Киева къ Бѣлугороду, а от Киева вдале 10 веръстъ, и введоша его въ гридницю окована. И узрѣ Василко торчина, ножь остряща, и разумѣвъ, яко хотять его слѣпити, и въспи къ Богу, съ плачемъ глаголя: «Господи Исусе Христе, сыне Божии. Ты вѣси, что есмь своеи братьи не измѣнилъ ничто же!». И се влезоша послании Святополкомъ и Давыдомъ Сновидъ Изечевичь, конюхъ Святополчь, и Дмитръ, конюхъ Давыдовъ, и посласта коверъ, и яста Василка и не можаста, и въскочиста ина два, и накинуста на Василька двѣ дьскы, и едва утолиста с нужею Василька, и положиста въ знакъ, и выняста у Василка очеса. И от тоя нужа бысть, яко мертвъ. И везоша и в Володимерь. И бысть на мосту на Въздвиженьском, на торговищи, и сняша с Василька срачицю кроваву, и даша и мыти попадьи. И начаша попадья плакати велми, и очютися Василко, и рече: «Гдѣ се есмь?» И нача просити воды, и даша ему пити. Он же рече: «Где есть моя сорочка? Да бых в тои сорочкѣ и смерть приялъ, кровавѣ сорочкѣ». И привезоша и в Володимерь Василка, и прииде Давыдъ, акы нѣчто уловъ уловивъ, и утѣшился, и велѣ его стрещи 30 мужемъ. Вълодимеръ же, слышавъ, яко ятъ бысть Василко и ослѣпленъ, ужасеся и плакася горко: «Сего не бывало бысть в Рускои земли ни при дѣдех наших, ни при отцѣхъ наших сего зла». И ту абие посла къ Давыду и Олгови Святославичема, глаголя: «Поидете къ Городьцю, да исправимъ се зло въ Рускои земли в насъ, братьи, о Василкѣ. Да сего что не исправимъ, да то болшее зло в насъ въстанетъ, и начнеть брат брата закалати, и погыбнеть земля Руская, и врази наши половци тому радуются, что в насъ, в руских князѣх, промежи зло чинится. И землю Рускую възмуть». Се слышавъ, Давыдъ и Олегъ печални быста велми и плакастася зѣло, ркуще: «Яко сего не бывало в родѣ нашемъ». Ту абие събравше воя, и приидоста къ Володимеру, Володимеру стоящу в бору с вои. И Володимеръ же, и Давыдъ, и Олегъ послаша къ Святополку мужи своя, глаголюще: «Что сие зло створилъ еси? Ввергълъ еси ножь в ны и ослѣпилъ еси Василька. Аще бы ти кая вина была на нь, обличилъ бы еси предъ нами, и упрѣвы его, то бы створилъ еси на нь. А нынеча коя его вина? Яви намъ». И рече Святополкъ: «Яко повѣдал ми Давыдъ Игоревичь, яко "Василко брата ти Ярополка убилъ и тебе хощеть убити, и грады заяти и волости, и ротѣ заходили с Владимеромъ, яко сѣсти Владимеру в Киевѣ, а Василкови въ Володимерѣ". А неволя ми своея главы не блюсти. А не язъ его слѣпилъ, но Давыдъ и велъ к себѣ». И рѣша мужи Владимерови и Давыдови и Олгови: «Извѣта о семъ не имѣи, яко Давыдъ есть слѣпилъ. Не въ Давыдовѣ городѣ ятъ бысть и ослепленъ, но в твоемъ ятъ и ослепленъ». И се имъ глаголющимъ, и разидошася разно. Наутрия же хотящимъ чресъ Днѣпръ ити на Святополка, Святополкъ же хотя выбѣгнути ис Киева, и не даша ему кияне, но послаша Всеволожию и митрополита Николу къ Володимеру, глаголюще ему: «Молимся, княже, тебѣ и братома твоима. Не мозите межи себе погубити земли Руския, иже бѣша стяжали дѣди ваши и отци ваши трудомъ великимъ и храбростию, побарающе по Рустѣи земли, и иныя земли приискывааху. А вы хощете промежи себе погубити землю Рускую». Всеволожа и митрополитъ приидоста къ Володимеру, молистася ему и поведаста молбу киянъ, яко створити миръ и блюсти земли Рускыя, и брань имѣти с погаными. Се слышавъ Владимеръ и, въсплакася, рече: «Поистиннѣ дѣди наши и отци наши блюли земли Рускыя, а мы хощемъ погубити». И преклонися на молбу княгинину, чтяше бо акы матерь и не ослушаяся ея ни в чем же, таче же и святительскыи чинъ чтяше велми и не ослушаяся его, акы отца, и приимъ молбу ихъ, и прииде Всеволожа и митрополитъ къ Киеву, и повѣда вся рѣчи Святополку и кияномъ, яко миръ будеть. И умиришася на семь, что Святополку Давыда иняти или проженути его, и крестъ целоваша. Васильку сущу въ Володимирѣ, и прииде великыи постъ, и нача слыти: идеть Владимеръ и Святополкъ на Давыда на Игоревича. И Давыдъ посла къ Василкови: «Пошли мужи свои къ Володимеру и Святополку, чтобы на мя не ходили. А вдам ти которои городъ любъ, любо Всеволожь, любо Пшель или Перемысль. И рече Василко: «Азъ положу упование на Бога, а тебѣ не мщю. Но слышу, что хощеть мя Давыдъ выдати ляхомъ. То се мало ли ся насытилъ моея крове, а се хощеть боле насытитися, оже мя дасть. Азъ бо ляхомъ много зла створилъ и хотѣлъ есмь мьстити и мьстити ляхомъ за Рускую землю. Но се повѣдаю ти по истиннѣ, яко дасть ми се Богъ за мое възвышение, и низложи мя Богъ». И посла Василко къ Владимеру и Святополку: «Мене ради крови не проливаите». И възвратишася въспять и Владимеръ, и Святополкъ. И по семъ же приходящу Велику дни, и поиде Давыдъ Игоревичь приняти Василкову власть, И устрѣте и Володарь, брать Василковъ, у Бужеска, и не смѣяше Давыдъ стати противу Володарю и затворися в Бужескѣ. И Володарь оступилъ градъ, и нача Володарь молвити: «Почто, зло створивъ, не каешися? Да уже помянися, колико еси зла створилъ». Давыдъ же нача на Святополка извѣтъ творити, глаголя: «Сице створилося ци въ моемъ градѣ. Азъ сам ся боялъ, аще быша и мене яли и створили тако же. Неволя ми было пристати къ совѣту Святополчю, ходяи в руку его». И рече Володарь: «Нынѣ пусти брата моего, и сътворю с тобою миръ». И радъ бысть Давыдъ, посла по Василка, и приведъ, Володареви его дасть. И створиша миръ, и разыдошася, и прииде Василко, и сѣде Теребовли, а Давыдъ Володимерю. И наставши веснѣ, прииде Володарь и Василко на Давыда, и Давыдъ затворися в Володимери. И онѣма же ставшима около города Всеволожа, и взяста копиемъ град, и зажгоста, и выбѣгоша людие от огня. И повелѣ Василько вся жещи, и створи мщение на людех неповинныхъ. По сем же приидоста къ Володимерю, и Давыдъ затворися въ градѣ, и оступиша и, глаголюще. И посласта володимерьцемъ, глаголюще: «Не приидоховѣ на градъ вашь, ни на васъ, но на врагы своя, Туряка и Лазаря, и Василя. Тѣ бо суть намолвили Давыда, и тѣхъ есть послушалъ Давыдъ и створи се зло. Да аще хощете за сихъ битися, да во се мы готовы, аще ли выдаите врагы наша». И гражане, се слышавше, рекоша Давыдови: «Выдаи мужи сия». И жаль бо бѣ Давыду мужеи тѣхъ велми и не по волѣ выдасть Туряка, Лазаря, Василя, и растрѣляша Васильковичи, и сотворивъ миръ, отъидоша. Се же второе мьщение створи, его же не бяше лѣпо творити. Святополку же обѣщавшуся прогнати Давыда, и поиде къ Берестию къ ляхомъ. И се слышав, Давыдъ иде в Ляхи къ Володиславу, ища помощи. Ляхове же обѣщася ему помагати и взяша у него злата 50 гривенъ, и ркуще: «Поиди с нама на Святополка, и ту смирим тя съ Святополкомъ». И послуша ихъ, и иде с ними къ Берестию с Володиславомъ, и ста Святополкъ въ градѣ, а ляхове на Бугу. И сносися Святополкъ рѣчми съ ляхи, и дасть имъ дары многы на Давыда. И рече Володиславъ Давыдови: «Не послушаеть мене Святополкъ. Да иди опять въспять». И иде Давыдъ къ Володимерю, а Святополкъ съвѣть створи с ляхи и поиде Пиньску; посла по воя и прииде къ Дорогобужу, и дожда ту вои своихъ, и поиде на Давыда къ граду. И Давыдъ затворися въ градѣ, чая помощи от нихъ. «Мы тебѣ поможемъ на Святополка». И солгаша ему, емлюще у Давыда злато. Святополкъ же оступи градъ и стоя 7 недѣль. И поча Давыдъ молитися: «Пусти мя изъ града». Святополкъ же обѣщася ему, и целоваше крестъ межи собою, и изыде изъ града. А на другое лѣто совокупишася князи, Святополкъ и Володимеръ, Давыдъ, и Олегъ, призваша к себѣ Давыда Игоревича по съвѣту и не даша ему Володимеря, но даша ему Дорогобужь. В немъ и умре Давыдъ Игоревичь. А Святополкъ прия Володимерь и посади в нем сына своего Ярослава.